За несколько дней до самых напряженных за 25 лет выборов президента Белоруссии Александр Лукашенко дал большое интервью украинскому журналисту Дмитрию Гордону для его YouTube-канала: о «Володе Путине», арестованных наемниках из ЧВК Вагнера и многотысячных оппозиционных митингах.
Об отличиях Путина от Ельцина
«Я помню вот что. Ельцин был предан стране, Союзу. Он считал себя старшим и соответствующе вел себя с республиками, считал, что должен помочь им, поддержать. И так во всем. И если Ельцин сказал — вопрос с теми же самыми энергоносителями решался сразу. У Путина система другая. Раньше у него была хорошая черта — я ему даже говорил: "Знаешь, Володя, если от тебя что-то нужно взять, нужно просто добиться от тебя обещания". Раньше Путин никогда не отступал от обещанного — хорошая черта, особенно для военного человека. Сейчас же, в эти полгода, я вижу — одно сказано нам, потом кто-то переделал, и уже все по-другому. Путин обещает, правительство решает по-другому.
Ельцин почти сразу сокрушался и жалел, что выбрал в преемники Путина. И Наина Иосифовна, с которой мы до сих пор дружим, даже иногда дергала меня за рукав и просила успокоить Бориса Николаевича, который из-за действий нового президента начинал беситься».
О личности Путина
«Он стал маститым руководителем. Когда я его встретил первый раз президентом, это, наверное, был больше воспитанный сотрудник КГБ, в хорошем смысле слова. Не спорил, на рожон не лез, точки зрения выслушивал, оставлял за собой право подумать. Сейчас ему не надо дополнительно думать».
«Путин человек. Своеобразный, но человек. Но мне не нравится в нем одна черта, хотя для политика это супер. Он никому не доверяет. Он скрытный, намного более закрыт, чем я.
Но я искренне считаю Владимира Владимировича своим старшим братом. И по возрасту, и по весу старший брат. Но поведение старшего и младшего брата — но я считаю, что старший брат должен поддерживать младшего. Я часто Путину и говорю — старший брат должен помочь, поддержать, подсказать, а не подножку подставить. Он несколько другой — городской. И я считаю, несмотря на все перипетии, что Путин мой друг. Потому что я ему могу сказать все, что считаю нужным, и он мне то же может сказать все. Даже в мужской форме — бывало такое, что и матюкнуться могли. Но криков у нас никогда не было — я в этом плане осторожен, а у Путина просто нет привычки кричать».
О будущем Путина
«Путин никогда не будет президентом до 2036 года. Никогда. Я вам сто процентов гарантирую. Все, конечно, зависит от обстановки, потому лучше, чем сейчас она не будет — а в такой ситуации все проблемы будут валить на Путина, на Лукашенко, на Гордона, если вы будете страной руководить. Потому что мы первые. Так вот Путин не будет держаться посиневшими руками за власть. Он найдет вариант, чтобы к власти пришли люди или человек, которые продолжат выбранный им путь».
О Владимире Зеленском
«Володя хороший. Но мне его жаль. Он, конечно, попал как кур в ощип. Во-первых, не мне вам объяснять, что ему досталось от страны, а во-вторых, он — человек из другой сферы. Но президентами не становятся. Президентами рождаются. Если у тебя от природы нет президентского стержня, если нет особой закваски, то ты и не будешь президентом. Да, ты будешь в телевизоре и Дмитрий Гордон у тебя интервью возьмет, но настоящий президент это другое. Быть президентом — это значит чувствовать свой народ, а народ должен чувствовать тебя. Украине нужен был быстрый результат, когда Володя пришел к власти. А его, результата нет. И боюсь, уже не будет. Времени у него уже нет».
О присоединении Крыма
«Я знаю детали, и там все было не так, как вы представляете. Слушайте, если бы у меня даже клочок земли попробовали бы забрать, там бы мгновенно легло тысячи человек. Крым — это же жемчужина. А вы (украинцы) не воевали. Как так можно? Я бы воевал — это же твоя земля, твои люди. Говорят, нечем было оборонять Крым. Как это нечем — что, пистолетов и автоматов не было? Артиллерии не было в Крыму?
(На вопрос о том, значит ли это, что надо было стрелять в русских) «Какие русские? Откуда мы знаем, что это русские? Это люди, которые пришли, чтобы захватить территорию. Стрелять — это последнее дело, но можно было задерживать людей. С палками, врукопашную, как угодно — но задерживать. К тому же, если бы руководство заняло жесткую позицию, никакой стрельбы и не было бы. Никогда русские не стали бы в Крыму стрелять».
О задержании бойцов ЧВК Вагнера
«Вот сейчас острый период у нас — бандитов этих задержали, вагнеровцев. Накануне всего мы уже получали информацию. Мы сначала одного задержали, потом другого, там, там. Мы видели, с кем они связаны. Мы контролировали их полностью. Мы знаем, с кем они созванивались, откуда получали команды, кто давал эти команды в России. Мы уже видели, что жареным пахнет — что в контексте международных отношений нам спокойно жить не дадут. По-хорошему Россия просто боится нас потерять. Я бы тоже переживал на месте Путина — Украину уже потеряли, не дай Бог еще и Белоруссию. Что останется? Прибалтика? Поэтому Россия переживает, но вместе с этим делает ошибку одну за другой. Зачем вы нас душите, мы же один народ, фактически. Нет, кому-то надо нас душить».
«Именно поэтому, когда я вижу, что складывается такая ситуация, я сразу же побывал в войсках всех спецназначений. В Бресте полностью бригада укомплектована, в Витебске отпетые [войска] подготовленные. Я уже посмотрел, готовы ли наши подразделения специальные на случай чего. Но сразу скажу — я никогда не начну стрелять первым».
О выдаче вагнеровцев Украине
«Такого вопроса у меня не стояло. Есть соглашения, с ними работают генпрокуратуры Украины, Белоруссии, России. Они должны сделать так, чтобы была четкая картинка. Никто никого не выдает, пока ничего не доказано — что кто-то кого-то убил или стрелял в кого-то. Но все равно это отвратительно — когда такое (вмешательство в выборы) происходит со стороны родных и друзей».
Об объединенном государстве России и Белоруссии
«Я никогда бы на это не согласился. Если бы даже я согласился на объединение на самых выгодных условиях, в Белоруссии уже это бы не восприняли. Народ к этому не готов. Перезрел. Это надо было 20 лет назад делать, а сейчас уже поздно»
О коронавирусе
«Мы никогда не отрицали коронавирус. Это было так подано в СМИ. Как можно отрицать то, что есть на самом деле. И из-за того что мы как раз аккуратно и серьезному относились к коронавирусу, он развивался у нас позже других стран. Я даже знаю фамилию тех двоих, кто первый завез. Но я понимал что самое страшное в любой болезни — мозги. Если поддался панике, ты покойник. И когда я вижу психоз по всей планете, я не хочу, чтобы такое же было и у нас в Белоруссии. Чтобы просто всех закрыть, повсеместный карантин, и все. Мы пошли тяжелейшим путем — как и в уголовном деле, когда сначала собираются контакты и устанавливаются связи, потом ведется следствие, и только потом делаются выводы. Так же и здесь.
Когда я сам заболел, мне было не до паники, я был как белка в колесе. И врачам пришлось меня подклепать за четыре дня. Мы склоняемся к тому, что я не заразился. Мне его (коронавирус) подкинули. Сейчас начинаю искать тот момент, где это произошло».
Об отношении Кремля к Лукашенко
«Я бы не сказал, чтобы Россия не хочет, чтобы Лукашенко был президентом. Думаю, им хотелось бы не хотеть. Потому что они не знают, а другие будут лучше и податливее ли, чем Лукашенко. Но своей неуступчивостью Лукашенко точно надоел руководству России».
Об арестах Бабарико и Цепкало
«Банально скажу. Закон для всех одинаков. Если кто-то считает, что я их бросил [в тюрьму] — мы открыты. Мы показали всем иностранцам материалы, чем занимался газпромовский банк, как финансировалась кампания (Бабарико), как сотрудникам банка платили премиальные, чтобы их привлечь в качестве волонтеров подписи собирать. К Бабарико вообще огромное количество вопросов. Просто у нас, если ты хочешь как-то избежать уголовной ответственности за преступления, надо пойти в политику — тогда ты сразу политзаключенный. И это уже тренд. Но как только мы представили документы по делу Бабарико — Интерполу, украинцам, полякам, даже русским, и попросили их самих оценить: политический заключенный Бабарико или нет, волна сразу схлынула. Бабарико и Цепкало абсолютно точно имеют отношение к России. Там огромные деньги закачены через «Газпром». И "Газпром» даже и не знал, какие деньги там положены на эти кампании».
О едином оппозиционном кандидате Светлане Тихановской
«Что касается Тихановской… Вы знаете, я мало что о ней знаю. Но мне ее жаль. Потому что ее просто туда, в эту ячейку, впихнули. Впихнули люди, которые сидят в штабах Бабарико, Цепкало и в ее собственном. И вот говорят, что она собирает многотысячные митинги. Вот вы были на ее митинге? Нет. Но вы, как журналист, как никто понимаете, что картинку можно сделать какую угодно, и как ракурс часто все решает. Поэтому митинги эти только в кавычках многотысячные. Просто даже для картинки такой нужны колоссальные деньги. А те, кто по-настоящему идут на митинги, они же часто не понимают. К тому же для наших людей это все в новинку. Люди просто идут посмотреть, там часто и артисты какие-то выступают».
О себе как последнем диктаторе Европы
«Последним диктатором Европы меня называли очень давно, кликуху эту дала мне Мадлен Олбрайт, тогдашний госсекретарь США. Наверное, я не совсем вписывался в стандарты демократии Запада. Сейчас они поняли, что какое-то рациональное зерно в политике Лукашенко есть, и тот порядок, и стабильность, которые существуют в Белоруссии».
«С Путиным встречались, я ему говорю: "Володь, я уже не последний диктатор Европы". А он мне: "Неужели ты мне намекаешь, что это я"?».
О том, бежит ли из Белоруссии в случае революции
«Лукашенко никогда никуда не побежит, и мои дети никуда не побегут. Бегут те, у кого карманы набиты. Я побежал, ну даже в Китай, не дай бог, конечно: другой климат, другая страна. Я про Москву даже не говорю, без денег там делать нечего, а у меня нет денег, чтобы сбежать и там жить, как Янукович».
О том, кто победит на выборах
«Я могу, конечно, сказать. Но зачем?».
Спасибо за проявленный интерес к статье. Благодарю за лайки! Подписывайтесь, делитесь!
Свежие комментарии